— Мой первый выход на профессиональную сцену в качестве актёра случился в Омском ТЮЗе благодаря Владимиру Александровичу Рубанову, — вспоминает Александр. — По-моему, в 1995 году. В то время я ещё был студентом Омского института путей сообщения, где учился на инженера вагоностроения.
Я шлялся по театрам, спектаклям абсолютно наугад, ходил в Драму, в ТЮЗ, музыкальный, кукольный — смотрел всё без разбора, что-то по пять раз, и понимал, что единственное, что привлекает меня это театральная сцена. И чем глубже я погружался в круговерть девяностых — ларьки, паленая водка Кормиловского завода, крышевание парковки вокзала, доля на Казачьем рынке, — тем больше я мечтал о сцене. И вот однажды вырядившись в плащ, кашне, и очки с позолоченной оправой для солидности, уложив волосы гелем в «мистический зализ», я отправился «серьёзно» поговорить с кем-нибудь из ТЮЗа. «Кто старший?», — спросил я, войдя со служебного входа.
За поясным ремнём у меня был незаряженный газовый пистолет, который даже издалека не был похож на настоящий. Гардеробщица меня осадила, но я требовал «старшего». «Директора что-ли? — озадачилась гардеробщица, — или худрука может?»… Я запутался, кто тут есть кто, и спросил: «Кто тут ГЛАВНЫЙ, мать? С кем говорить можно?»… «По поводу чего говорить то?», — пытала меня гардеробщица. Я перешёл на заговорщический шёпот: «Работать хочу в театре! Про это с кем говорить?»… «Кем работать-то?», — не унималась гардеробщица. «Актёром — кем же ещё?!! — ответил раздражаясь… (Кем ещё можно ХОТЕТЬ работать в театре, я не представлял). «А! Ну это к завтруппы может, — подсказала гардеробщица, — или к главному режиссёру?!»… «Главного зови!»… Слово «главный» меня несколько успокоило. «Главного» пришлось ждать.
Я сидел на диванчике и ждал. В этот день я решил, что не уйду, пока не решу все свои вопросы с этим «главным».
Накануне я смотрел спектакль ТЮЗа «Принцесса Пирлипат» по сказке Гофмана, и мне абсолютно не понравилась игра актёра Александра Гончарука. Я почему-то полагал, что я могу лучше и решил говорить об этом с «главным».
«Главный» приехал на велосипеде. Бритая голова, борода, как у бомжа, тренинки с вытянутыми коленками. Это было не похоже на «главного» и я расстроился. «Вы хотели поговорить?», — спросил он меня хриплым голосом, и посмотрел сквозь очки, в которых от линз с сильными диоптриями лицо становилось в два раза уже, что делало похожим его на какую-то рептилию. «А поглавнее никого нет?», — с надеждой спросил я. «Нет», улыбнулся он и предложил пройти в буфет. В буфете я увидел актрису, которая вчера играла в спектакле, она была в театральном макияже, и абсолютно буднично ела пюре с котлетой, это была Лариса Витальевна Яковлева.
Я почему-то сразу смутился. Пока «главный» заказывал для нас кофе в окошке буфета, я совершенно не знал куда деть глаза, потому что все время попадал взглядом на Яковлеву и меня бросало то в жар, то в холод — я никогда ещё не видел так близко актрис. На сцене она играла великолепно, и могу поклясться, я был уже в неё влюблен.
«Ну-с», — начал главный. Он подсел и смотрел на меня сквозь линзы. Всё время разговора он продолжал зачем-то улыбаться. Его улыбка, Яковлева, заходящий артист в колготках, выбили меня из колеи, так что я запнулся на третьем слове. «Смотрел вчера, — начал я — «Принцесса…» При… Пир… ПЛРЕ…. БЛИН… Принцесса Парли…… «Главный» не пытался мне помочь. Яковлева перестала есть и смотрела на меня. «ПРИЛИ…. ПРИ…. ПРИПЛЫЛИ КОРОЧЕ»…. Я улетел куда-то в пропасть своего стыда и понял, что уже не вырулю никогда. «Пи-рли-пат», — вдруг сказала актриса Яковлева. А «главный» крякнул и улыбнулся так, что от глаз остались одни щелки.
«Да, — сказал я, — спасибо». Попытался повторить название спектакля, но у меня опять ничего не вышло. «В ОБЩЕМ ВАШ АРТИСТ ГОНЧАРУК ИГРАЕТ ПЛОХО, — выпалил я, — Я МОГУ ЛУЧШЕ!». «Главный», так и сидел с щёлками глаз в очках, за это время он успел прикурить сигарету, щелкнув «zippo». Вдруг он перестал улыбаться и обратился к Яковлевой: «Сашка, твой, плохо сыграл, говорят, — потом перевёл взгляд на меня, выпустил дым, и пытаясь видимо добить меня окончательно, пояснил, — Сашка — это муж, Ларисы. Продолжай».
Продолжать я уже ничего не мог. Сбивчиво начал мямлить, что хочу работать в театре и минут через пять разговора, а столько он наверное всего и длился, «главный», докурив сигарету, пошёл по своим делам, а я вышел из театра точно раздавленный катком обаяния Владимира Александровича Рубанова, вывернутый, выпотрошенный, раздавленный и нелепый.
Вернулся я в ТЮЗ через неделю. Но это уже другая история.
С Днём Театра!
Подготовил Игорь ТИМОШЕНКО.
