Он сидит напротив на диване, скрестив ноги в привычном «лотосе». Серьёзный сосредоточенный взгляд отличника. Уписывает за обе щёки мандарины и конфеты. Сложно представить, что недавно он выходил на сцену в костюме и гриме экзотического танцора направления трайбл-фьюжн. Сложные постановки, пластические этюды, эпатажные костюмы, чувственность на грани фола. К танцу Нариман приобщился с детства. Когда-то нечто подобное на сцене делал Народный артист СССР легендарный Махмуд Эсамбаев.
– Трайбл-фьюжн зародился в 40-х годах в США, — рассказывает Нариман. – Завезли его эмигрантки-танцовщицы из восточных стран, Индии, Испании. Но они решили сделать всё по-новому. Смесь фламенко, танца живота, индийского танца – такой микс между древними и современными танцами. Что-то взяли от уличных танцев. Трайбл фьюжн – термоядерная смесь. В какой-то момент артисты стали ездить с турами по миру. Люди сказали: «Вау! Это новое, нетипичное!», людей это стало цеплять. О трайбле узнали все. Я узнал об этом направлении в 2006 году. А околовосточными танцами я занимался с детства. Стали появляться первые мастер-классы. Я ездил, занимался. В этой стилистике не проводятся Чемпионаты. Нет соревнований. Это сознательно. Это искусство. Никто не хотел делать из этого чисто бизнес. Появились фестивали, приезжали звёзды. Я, если можно так сказать, учился у Шакиры и Рэчел Брайс. Поначалу я танцевал для себя. Стал открывать для себя моменты владения телом. Отдельно рёбрами шевелить, волну создать ягодичной мышцей (смеётся). Я показывал людям – никто не мог повторить. А для меня это была детская забава. Я вижу, когда люди с детства развивают эти способности. Это физическая конституция.
В течение дня тренировка Наримана разбита на несколько этапов. В первой половине дня – силовая тренировка. Работа со своим весом. Снаряды танцовщик не применяет. Приседания, подтягивания, отжимания, элементы боевых искусств. Комплекс подгоняется под хореографию. И так – час-полтора. Небольшой отдых. Следующий этап – вечером. Тренировка около часа. Отрабатывается либо конкретный танец, либо типы танцевальных упражнений.
– Волну можно обрабатывать в мостике, на голове, – продолжает Нариман. – И заканчиваю растяжкой. Шпагат у меня и поперечный, и продольный. У меня пониженный порог боли. Я не так чувствую боль как другие люди. У меня есть несколько травм, иногда я о них не подозреваю. Я как-то травмировал колено. Это был мениск. Начал лечить и выяснилось, что есть другая застарелая травма – разрыв связок – которую я не чувствовал. Один раз было смещение в пояснице. Быстро восстановили. На следующий день уже танцевал. Моя регенеративная функция работает хорошо. Занимаюсь йогой. Это, конечно, философия. От йоги можно взять всё: есть восемь ступеней. Нужна суставная гимнастика, здоровье – первые четыре ступени. Многие потом останавливаются. А следующие четыре – духовные практики. Первый период жизни человек очень ресурсный – всё здоровое, всё своё. Вторая половина жизни – потери. Я пришёл к йоге с чисто корыстной целью. Я хочу красиво стареть. Старость неизбежна. Но дряхлость – это наш выбор. Я в течение жизни общался с большим количеством людей. Меня притягивают люди взрослые, с большим жизненным опытом. Но молодость свободна. А проблема опыта – он уничтожает жизнь и свободу. Если что-то идёт не по сценарию – у человека истерика. Жизнь не должна приводить к саморазрушению. Движение – вверх. А многие его отторгают.
Свои отношения с едой Нариман комментирует почти как Майя Михайловна Плисецкая: «Жру всё подряд». Исключение – морепродукты и речные продукты.
– Не вредно, но не люблю. Ем много сладкого и фруктов. У меня со сладким проблем нет. Нужна хорошая каша. Небольшой кусочек мяса. Устал от мяса – омлет, яичница. И очень много свежих овощей и фруктов. Важно не что, ты ешь, а как. Во-первых, интервалы между приёмами. В основном интервал 8 часов. Например, я ем в 10 и в 18 часов. Я могу съесть сладкого много, но не переедаю. Важен внутренний контроль. Я могу есть всё, что хочу, но не бездумно. Два приёма пищи – это принцип йоги. Метаболизм ускоряет процесс старения. За 8 часов вредные микроорганизмы гибнут. Иначе ты кормишь не организм, а те самые микроорганизмы. Ножом и вилкой роем мы могилу себе.
Костюмы, в которых Нариман выходит к публике, реакцию вызывают неоднозначную. Часто танцовщик скорее раздет, чем одет. Пикантность – закон жанра.
– Костюм создаётся самостоятельно. Артисты-танцоры должны уметь всё. Грим подобрать, костюм сшить, декорации создать, снять на видео себя. Бывает, музыку создать. Пару битов, чтобы в Интернете не было проблем с авторскими правами. Это творчество моё. Нужно быть мастером на все руки. И продюсерскими навыками обладать. Все проекты, что я выкладываю в сеть, полностью спродюсированы мной. Скандальный заголовок, например, создаёт резонанс. Провокативность. Эпатаж. Создание костюма – процесс. Я скупаю старинную фурнитуру из Индии, стран Востока. Ловлю аукционы. Мне нравится, как это выглядит. И даёт новое внутреннее ощущение. За три шага человек не узнает, что у меня классная шпилька, но я это знаю. Мне это важно. Когда я в костюме – в образе, я ухожу из мира людей. Включаю альтер эго. Я – персонаж из сказки. Не может персонаж есть и пить. Если есть желание – смываю грим, переодеваюсь и иду есть. Важно запоминаться в нашей профессии. Я и волосы брил, и брови – вечный поиск. Костюмы тяжёлые. Бывает на мне – до 5-10 килограммов. Снимаешь браслеты, ожерелья и остаются кровоподтёки. В балете травмируют стопы, а у нас – травмируешь кожу. Особенно, когда с партнёршей – можешь ей гематому подсадить. Самое дорогое украшение – афганский пояс из античных монет – обошёлся мне в120 тысяч тенге до пандемии. И ожерелье, которое закрывает всё тело – примерно столько же стоит. Самый скромный костюм стоит не менее 70-80 тысяч. Работа швеи – затратна. Но оно того стоит.
В сезон – любые три месяца – Нариман отправляется в три-пять поездок. Всегда по-разному. Бывают концертные выступления, бывают мастер-классы. Бывает – всё вместе.
– Теперь часто зовут на какие-то перформенсы. Бывают локации –взаимодействовать с другими танцовщиками весь вечер. В основном – Россия и Казахстан. Сейчас думаю: завести «Тик Ток», рекламироваться, разъезжать по всему миру.
– Считается, что век танцовщиков, за редкими исключениями недолог. Чем будешь заниматься, когда завершишь карьеру сольного исполнителя?
– В нашем направлении молодости не требуется. Фламенко, кстати, лучше «старушки» танцуют. И выигрывают чаще. И нашими танцами можно заниматься долго. Я это делаю потому, что это доставляет мне удовольствие. Это творчество. Как только это станет чистым бизнесом – я завяжу. Может быть, открою школу. Предчувствие и канун более важны чем праздник. Дорога к вершине – важнее, чем вершина. Если я смогу сохранить это на годы – я буду заниматься. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить её на неинтересные вещи.
